Нельзя убить мысль. Нельзя убить идею. Нельзя убить слово

Немногим больше года назад ФСБ сообщила о подготовке покушений на известных российских журналистов — Владимира Соловьева и Маргариту Симоньян. Террористами также обсуждались возможные убийства Дмитрия Киселева, Ольги Скабеевой и других известных медийных лиц

Тогда обнародованная информация вызвала смешанную реакцию.

Противники России закономерно обвинили отечественные спецслужбы в фабрикации дела, но даже внутри страны хватало людей, которые отнеслись к новости с долей скепсиса: ладно покушения на государственных деятелей и крупных чиновников, но в убийствах политических журналистов смысла виделось немного.

Двадцатого августа прошлого года любые бытовавшие сомнения развеялись: в Подмосковье в результате подрыва автомобиля погибла Дарья Дугина. Месяц назад после убийства военкора Владлена Татарского стало понятно, что речь идет об открытой охоте на лидеров общественного мнения патриотических взглядов. И вот сегодня в Нижегородской области была взорвана машина Захара Прилепина — водитель погиб, писатель ранен.

Сейчас, безусловно, на повестке дня встанет тема обеспечения безопасности тех, кто своим словом вносит вклад в борьбу, которую ведет Россия, и в нашу общую победу. Правда, возникает вопрос, можно ли в принципе это сделать, поскольку речь ведь идет о десятках, если не сотнях людей, делающих свое дело и звучащих на самых разных площадках — от федерального телевидения до телеграм-каналов. В любом случае это вопрос в первую очередь к профессионалам в соответствующей сфере.

Однако в каком-то смысле даже более важным является вопрос: с какой целью, почему вообще убивают журналистов, блогеров и медийных лиц?

Как инструмент запугивания это точно не сработает. Даже если кто-то из-за опасений за свою жизнь предпочтет сменить сферу деятельности и уйти из публичного поля, это будут явно единицы — большинство же продолжит свою работу, невзирая на риски, а места ушедших займут новые люди. А террористические акты против людей, чьим главным оружием являются идеи и слова, только привлекают дополнительные симпатии к ним со стороны общества и содействуют гражданской сплоченности.

Так какой в этом смысл?

Принцип Оккама рекомендует не плодить лишних сущностей и считает наиболее вероятным объяснением самое простое. А таковым является мысль, что российская медийная сфера куда эффективнее, чем у наших противников — как в Киеве, так и западнее.

Несколько лет назад мы удивлялись остервенению, с которым Запад борется с RT, хотя, казалось бы, ну как российскому иновещанию всерьез тягаться с глобальными медиамастодонтами вроде CNN, Times, The New York Times, Wall Street Journal и так далее. Однако спустя несколько лет выяснилось, что западные опасения не были беспочвенными и RT успешно обставляет своих якобы всесильных конкурентов во многих значимых регионах планеты — на Ближнем Востоке, в Латинской Америке… Так, глядишь, и до западной аудитории дойдет.

Одной из главных составляющих поражения СССР в холодной войне стал наш разгром (иначе не скажешь) в идеологической и медийной сфере. Тут мы действительно проиграли в пух и прах. И это сформировало в российском обществе своеобразный комплекс неполноценности, который мы несем до сих пор. Его проявлением среди прочего стал популярный анекдот последних лет о русских танкистах, пьющих кофе на Монмартре и сокрушающихся о проигрыше в информационной войне.

Но за шорами этого комплекса мы и не заметили, как на глазах преодолеваем собственное идеологическое и медийное отставание от Запада. Патриотические российские и зарубежные условно пророссийские голоса звучат все громче, все увереннее и все убедительнее — как для самой России, так и всего мира.

Но то, что не заметили мы, увидели наши противники, а ограничений в методах и дефицита в исполнителях даже самых отвратительных терактов у них нет. Дотянуться до известных журналистов у них руки коротки оказались, поэтому переключились на фигуры не столь защищенные — блогеров, военкоров, активистов.

Стратегического смысла в этой террористической деятельности нет никакого.

Нельзя убить мысль. Нельзя убить идею. Нельзя убить слово.

Но можно убить людей, которые эти мысли, идеи и слова несут.

Чем наши враги и занимаются. Очевидно, для них игра стоит свеч.

Ну и задача России и ее спецслужб — защитить этих людей. Но, как было сказано выше, это дело для профессионалов.

Ирина Алкснис, РИА Новости