Записки о скорой помощи в трех частях (часть 3)

Автор: Николай Рогожин

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ . ДАНАЙЦЫ.


ГЛАВА ПЕРВАЯ. Вадик. Ганна.

Внутри сложно. Цинизм напускной, пренебрежение притворное, но иногда попадаются «экземпляры», больные, что помогает только высказанное в сердцах ругательство. И то ,чтобы только не слышали, посылаемые их, на «буквы», уже на лестнице, внизу, или в машине, на незначительный её «чих», или разворот, - такую тираду выпустишь, что шофер удивляется и нехотя , в тон , поддакивает.

Сейчас же, с предыдущего вызова , раздражение ушло, и теперь мы просто курили , под домом, в ожидании нужного нам времени, чтобы можно было подъехать к филиалу, уже не страшась быть посланными снова, загнанным в угол. Раз так приехали «без двадцати», разомлевшие , готовые к отдыху и тут же были выпихнуты на трех(!) передозировщиков
одновременно, хоть оказалось там все же, «к счастью», двое… Так когда то я хитрил в прошлом , одиннадцать лет тому назад, когда трудился тоже , в этих « рафиках», - раздолбанных, с высокой неудобной кабиной, справа от водилы, по скользким дорогам, заснеженным или мокрым, с тряской на колдобинах, холодом в морозы, духотою в жару. Было то и не то. Тогда – маленький поселочек в сельской местности, теперь – район большого портового города , тысяч на сто… Приходилось задержкой искусственной таким вот образом организовывать себе отдых, освобождение… Фельдшеру ведь успеть надо сдать лекарства, передать аппаратуру, чемодан, мне – накатать еще две истории. Но я не переживаю, до автобуса ещё целых после возвращения полчаса и я успею. Однако, приезжаем всё же чуть раньше неписанного , уже привычного срока, - диспетчерша к моему подопечному Вадику благоволит… Я же успокоился ещё и потому, что полностью переключился мыслями на свой извечный «женский вопрос».

Два предыдущих развода покоя не давали…
Это тоже – способ. Появиться вот так, с «улицы», нахлобучиться в одежды из синей плащевой ткани, принять соответствующую серьёзную мину, необходимую для врача «скорой». Прямо маска на лице, в течении почти целых двенадцати часов, на вызовах уж точно. На том ,последнем, пригляделась дочь страдающей, - старушки после инфаркта. Там обычно, - шаблон по действиям. Осмотр, расспрос, знакомство с бумагами, пульс-давление, есть ли «дефицит в аритмии»,и какие дыхательные нарушения, постоянные или
внезапные , недавно появившиеся… Все выверено ,чётко. И сразу, в начале всего, - лекарство, под язык, пока подействует… Вадик снимает пленку : « бабка, расширь ноги!»,- не церемонится, но они слушаются , улыбаются - некоторые его знают, к ним он
катается третий год, хоть и выглядит совсем молодым, всегда улыбается, довольный, веселый , в очках, приветливый. Мне он нравится. Так вот ,после всех дел, и появилась та самая , дочка. Скромненько так, приткнулась к стеночке. Бросала незначительные вроде фразы, но умные , правильные, - видно , что знала про лекарства не понаслышке, они проверены ею, по эффекту и действию. Не сразу я и уловил, что не соседка это. Задержался разговором в прихожей, отослал бригаду ,сам разглядывал - едва уловимый пушок над губой, ямочки малозаметные на щёчках. Одинока ли? свободна? Кивала головой. Дал свой телефон, взяла, не обещая , твёрдо , однако, воспользоваться. Пришлось потом самому, в тисках скуки пустых стен снимаемой квартиры, разыскать её номер , по справочнику и адресу . Удивлялась . Но и припомнила , как мы стояли, пережидая, прохлаждались. Больше звонить не хотелось . Зачем проблемы вне работы с больными, когда от них и так устаешь?
C Вадиком, несмотря на разницу лет, те же ,мужские перемывы. С ним ехать половину дороги, садимся на первой остановке от кольца , и –ни слова о прошедшей смене. Он озабочен, валит признанием о соблазнении санитарки, которая что –то притихла после того, но сказала ,что задерживаются у неё « гости» и я уже крещу его «папашей», на что Вадик снисходительно так, подсмеивается , но с натугой , нескладно ,- вопрос для него серьёзный. Так и перекидываемся. Но слушая его откровенности, сам я дальше общих рассуждений не гонюсь. Ведь мне действительно хочется чего то стоящего, и не спугнуть, не разочароваться, если кто появится, на « горизонте» , для будущего. Пока у меня что-то намечается с Кристиной. Это когда легко и просто вместе – посидеть, побеседовать вроде бы ни о чём, полюбоваться её глазами, озорными и быстрыми, резвыми, но в то же время мягкими движениями, ладной маленькой фигуркой. Она уже соглашается б ы т ь со мной, но нужен случай, удобно подстроенное её ночное дежурство, чтоб фактически она смогла приехать ко мне, в ту дальнюю сторону, конец города, куда я качу теперь один, уже без Вадика. Он мне отмахнул рукой , скрылся за дверьми. Жалко мне с ним расставаться, на май планируют других, неслышлёнок, задир , молодых неумех -, гонористых, чванливых. С такими я уже работал в предыдущем месяце.
Вадик отвлекал от мыслей про работу, но один я не могу не думать и не вспоминать про неё. Двенадцать часов нервов, испытаний – физических и моральных! Опять на ум приходят сравнения. Было так, или не так? Носилки, да! Придумали всё таки матерчатые, из мягкой прочной ткани, на площадках удобные. Лекарств прибавилось? Тоже , наверное , - арсенал побогаче. И действуют посильнее. На одну аритмию теперь и кордарон, и рибоксин, и АТФ. Подъезжаю домой уже в двенадцатом ночи. Бригада моя 33-я, это значит, по началу и концу – десятичасовая. В общем удобная . – не рано вставать и не поздно ещё приезжать, есть бригада вообще , - одиннадцатичасовая. А ведь едут ещё на работу и к восьми , и к семи Для удобства населения, чтоб не разрывать процесса, - бесперебойной беспрерывной «неотложки». Люди должны её получать в любое время, не взирая на пересменки. А не как было у нас в посёлке – полчаса держат вызов ,а то и больше –не хочется отработавшим и не появляются ещё вновь сменяющие. Так что тоже теперь – новации. Или было так? Нет ,при прежнем заведующем «скорой» города , который был мне знакомый и которого уже теперь нет, выясняю , - такого не было.
Квартира моя, собственная, - в разгаре ремонта. Но мне повезло. Приятель с подмены судна оставил ключи и я пользуюсь его шикарной двухкомнатной в полном облачении :
телевизор, холодильник, микроволновка. Вот только электрочайник пришлось докупить – старый сломался совсем, - протекает. Расход не больно то и велик , но не запланирован
и не заложен в смету. Хотя это «мелочёвка» по сравнению с тем обвалом, случившимся у меня после рейса. Крупнейшим за пять прошедших лет , - нет , - пять с половиной… С момента последнего развода я сделал себе два счета в Сбербанке и оба , - в центре города, чтоб удобнее снимать. Карточек за малочисленностью накоплений не завёл, предпочитая в руках наличность хрустящую. И вот в первый выход ,с только что пришедшего судна, я двинулся к одному из банков. Отсутствие там перечислений уже растревожило, заполнило сознание нехорошими предчувствиями. Но пришлось дожидаться понедельника, послезавтрашнего дня…
«Что?! Как?..» – страшная догадка подтвердилась. Деньги, вся почти моя рейсовая зарплата, кровные мои сбережения достались ей, бывшей второй жене. Расчётчица, пожилая уже женщина, или плохо выглядевшая, явно переменилась в лице, щеки её запылали красными пятнами и , секунды помедлив, она стала названивать .
Объяснения ей по телефону, горестные, сожалеющие кивания головой выглядели явно, ужасающе правдоподобными. Компьютер считывал по старому набору цифр, тупо переводил мои средства прямо в карман когда то нежно любимой благоверной… А та не
чуралась, - беззастенчиво брала не положенные ей тысячи. Ведь я сам отчасти был виноват – оставил когда то доверенность и вовремя не ликвидировал её, - в той своей третьей, вернее , теперь первой уже книжке, ежели считать по времени. Ах, какой облом, невезение, беда!.. Всё же я высидел у растерявшейся расчётчицы- наводчицы, выяснил, что последний перевод, за январь, ещё не оформлен и есть надежда, что успею себе оторвать хоть это и пулей помчался в банк, закрывать брешь в прохудившемся бюджете. Но планы все, - разрушились. Потерю нескольких десятков «кусков» ничем нельзя было компенсировать. Поездки прикрылись, ремонт затяжной приостановился. Выглянула только одна удача, в виде ключа, перекочевавшего из кармана приятеля, не сильно мне и близкого, но когда то имевшего от меня послабление. Я зашивал в своё время, в рейсе, его раздробленный палец, и не записал в «производственную травму». Да и самому там меньше бумаг. Добро отплатилось…
Прикинул сразу. – « скорая» или «приёмное»? Сидел в последнем , в ординаторской , у знакомого доктора и звонил ещё по одному месту – квартирные вызова, участковым. Ага, подойти нужно прямо завтра, ровно к восьми. Что ж, дело верное, согласиться придётся.
По устройству на «скорую» требуют кучу бумаг. Ещё и анализы, - кроме традиционных, такой экзотический, как « австралийский антиген». Всё же решаю зайти к заведующей, - это тут же, рядом - сообщить, пожалеть, поблагодарить и под эту «музыку» о неготовности отказаться, попрощаться и прочее…Результаты визита прямо потрясли – срочно с бумагой, сейчас же , в кадры! Там – знакомые дамы, с прошлого лета, когда подрабатывал в приёмном. Приобретаю известность. Что ж , когда то же надо. Приняли, подписали – вмиг! И даже справка о допуске к наркотикам, когда то сделанная, годна,- ей не исполнился год.
Столь резкая перемена в настроении начальницы « всей скорой» объяснилась, открылась после, потом , за перевалом двух недель или около того. Работы жуть, ответственность дикая, нагрузка одуревающая. Вся первая смена, с одиннадцати и до двадцати трех – вызова сплошняком. Фельдшерицу дали опытную, чудную в двойном смысле, по двум ударениям. Мастерица и страдалица. Ганна. Труженица и сердобольная. В череде выездов один из самых приметных – мужчина без обеих ног, и у него – отёк легких. Одна из первых и верных забот здесь – жгуты на колени. Но вроде – это « полбеды», нужно ведь снимать ещё ЭКГ. Наложили, как могли, электроды, - на культяшки. Одышка не исчезает , но нет и инфаркта , не видно его на пленке. «Что делать?» - поворачиваю взглядом на уже близкое родное лицо… «Кардиологическая» - шепчет она мне на ухо. Кнопочки-точечки мобильника не слушаются. Потренируюсь потом, вызываю с телефона квартирного. Уф, отмучался! Врач бригады, мой знакомый, вместе учились на курсах в Питере, заканчивали один институт, я ему даже кое в чём помогал. Да , он мне сам напомнил, когда увиделись вновь, в приемном покое , год назад, лет через десять , - может… Давал ему замазать
тоновым кремом из гримерного набора, театрального - его синяки под глазами, - сохранилось у меня, ещё со времен увлечения сценой. Вот значит, – пригодилось…
В половине второго передых, на полчаса, для обеда, а мне листочки эти оформлять , целый ворох. Целая наука, чтобы «то» и «то» отмечено бы было ,не забыто. Наставления заведующей подстанцией, строгой по виду женщины, ещё на слуху, - пыталась внушить вчера, при знакомстве, зря мало вникал и внимал, теперь вот Ганночка моя, ласточка, полувековая уже, но быстрая, юркая, тычет пальчиком в графы, сидит рядом пока, пополнилась уже лекарствами, дышит опять в ухо ( приём , что ли такой, соблазняющий?), наливается кофе, сунула булочку, оторвала кусочек от своей. В десять, перед последним часом , снова вызов, когда уже , кажется ,заканчивал написание этих историй. Что-то срочное? Ну, думаю, гадят диспетчера, специально «грузят», знают , что не буду по первости выступать… Но , слава богу, - труп. И опять тут бумажки свои ,- одна, другая, - ну прямо ходячее пособие эта Ганночка. Первый труп в моей новой врачебной жизни. Жалость не просыпается, ну что ж , теперь , - не оживишь. А женщина старенькая, отмучалась, развал и запустение в квартире, только вот котик ходит неприкаянный, некормленный, - Ганночка хотела забрать его, мягко отказываю. Дождавшись милиции, мчимся домой - « неужели все?» « Ох, хоть бы кто нибудь изнасиловал!» - Ганночка сетует на судьбу, разгружает машину , бегает под тяжестью аппаратов и шин туда-сюда. И должен бы ей помочь, но нельзя, - статус, и последнюю историю оформить поточнее, - труп всё таки. И должен успеть на автобус. Но… - путаю расписание, сегодня выходной, они ходят по – другому, и я опаздываю на последний,- он , сверкая « габаритами», скрывается за поворотом. Теперь мне идти на центральную трассу. Там подворачивается «ЛиАЗик», идущий в мою сторону. Решаю садиться, всё ближе к дому, можно и пешком добежать потом, минут за двадцать, время уже к полуночи, что ж теперь. В салоне пристал пьяный. Парень молодой , « отмечает» разрыв с любимой девушкой, объясняет свою беду пространно и красочно. На остановке , конечной для меня , выскакивает со мной, предлагает выпить из его слюнявой бутылки пиво. Так проникся ко мне, пристал, надоел, -неужели я похож на «голубого»? Улучаю минутку, пока он отвернулся в угол «отлить» из себя, подбегаю к машине рядом , у обочины, влезаю, вытаскиваю последнюю бумажку в пятьдесят рублей. Хватает. Спать завалился только к часу.


ГЛАВА ВТОРАЯ. Буняченко. Буряк.

Следующее дежурство – первая ночь. В мужской врачебной ординаторской совсем один. Дефицит кадров. Выход через дверь – в «гостиную». Здесь большой стол, телевизор в углу; можно писать истории, диспетчерская рядом, туда и сдавать, многострадальные эти бумажки. И на призыв по трансляции оказываешься ближе всех, знакомишься с этими вызовными листочками раньше всех – пока фельдшер добежит по длинному коридору. Диспетчера разные. Некоторые выбегают сами , просят исправлять, если что не так, с виноватой улыбкою даже. Другие отчего то злые, неприветные. В ту первую
смену меня так и обдали с порога: «пора загружаться ! где вы ходите?» Я и бегал с Ганной, таскал причиндалы. Полагается , оказывается, приходить на смену почти за полчаса. Спокойно переодеться, принять по счету наркотики, узнать, с кем выходить в «бой». Для меня актуально. По фамилии не знаю и в лицо - ни в зуб. Но вот увидел. Дина
Курашова. Милая , симпатичная на вид, росточком поменьше меня, взглядом и движениями моложе Ганночки. Приятно хоть работать будет, хоть эстетически. Немаловажно, между прочим. К этим помощникам проникаешься , а потом неизвестно,
чем кончится такое доверие, - куда влезешь… Вот и тут почти что «труп» - так вызвали. Но этот молодой просто без сознания. Дина привычным движением раскрыла веки – на белом лице стойкий спазм сфинктера в глазу – узкий зрачок. Стала готовить внутривенное. Я уже наитием сообразил , что это – наркоман, их много ещё будет в этой новой и очередной моей врачебной работе. Потом их на каждом дежурстве , хоть раз , но встретятся. Район бичевский ,свалка города. В центре – аристократы. Иногда «прихватываем» и его - выездкой на три –четыре вызова, в привилегированные хаты. Зам. начальника горэнерго, почетный гражданин, бывший из боссов партии, директорша аптеки. Все эти случаи – подлинные, и вообще, эта часть, как и две другие – « только правда».
Утром –конференция. Собирается смена с ночи. Вместо строгой заведующей – её замещающая. Буняченко. Галина Павловна. Думаю, придираться не будет. Если надо – подскажет. Не подведет – одним словом. Вспомнит, как я её выручал. В прошлое лето.
Привезёт старушку и крутит передо мной пленки , догадывайся, что там. Но «нестабильность» - есть, с тем и соглашаюсь: - « ладно уж ,чего там, места имеются,
разместим ». Единственное, что спасало в авторитете , - быстро «сдавал» этих бабок, - повыше, в отделения, и сёстры умилялись потом, естественно , в беседах за чаем, о моих скоростях. А я просто « насобачился», «набил руку», выработал стереотипы до мелочей , ещё в поселке, - там все старики были «моими». Главный ведь принцип – не пропустить
опасности, а дальше – трава не расти, не излечишь ведь радикально, никогда… Поэтому вначале разборки Буняченко ,с приглашением в кабинет, воспринимаю легко. Мы даже дискутируем, по вопросам лечения или диагностики, вдаёмся в теорию. обсуждаем механизмы действия лекарств. И расстаёмся с такой же легкостью от общения, довольные друг другом.
Вторая смена с Диной – в день. Здесь уже контакта больше, разговариваем чаще. Она
много курит и я, – за компанию . Я уже выяснил про неё многое , для интереса. Тридцать четыре года, сыну четырнадцать, разведена, есть квартира, но только не в центре… Моё дело правое, неужели зацеплюсь? Ах, как хочется покоя! «Никто меня не любит» - вспоминается репертуар Ганночки. Случайно с ней свиделись, на пересменке, - обрадовались. Наверное ,она узнала что то про меня и начнет разрабатывать, - морально. А у меня опять «судьбоносное» – следующая смена с матерью Дины. Она
тоже фельдшер, пенсионерка , но работает, « ломит» на полтора ставки, за «штук»
под двенадцать. Вот уж что плывёт прямо в руки. Я - верх учтивости и предупредительности, помогаю с чемоданом, подхватываю и аппарат ЭКГ. Удовлетворённо отмечаю про себя, что та справляется с внутривенными. У Дины
одна инъекция « не пошла», пришлось мне закатывать рукава, в прямом смысле. Но вида не показал, ни с кем не поделился. Дина должна такое оценить. Опять же с мамой
еду с ночной. Что самое интересное – попадаю случайно (!),на пересадке , воспринимаю это как перст судьбы, сажусь напротив в салоне, такие там места, в «Икарусе», и беседую чуть ли не предметно-конкретно. У Дины брат, младший, недавно женился, живёт в новой квартире, бывшей когда то дининой, но она прописана за городом и там у неё – двухкомнатная. Я так радуюсь, что после того , как собеседница вышла, пораньше, - мигаю попутчице- соседке : - «Теща!» Однако всё приостановилось. Дина неожиданно ушла в отпуск, сразу после праздников. Ах, жалость какая, я ведь уже подарил ей шоколадку, в честь Восьмого марта. Но возвратится Дина достаточно быстро, к середине мая, через два месяца и я проверю тогда свои, рудиментные ещё чувства. Дача у неё - под Псковом, и она теперь там…
Как то не заладилось с помощниками. Весь март – истязание нервов, череда испытаний. Первая. Рыжая и безапелляционная. Меня вроде нет. Прёт, ведьма, вперед.
Фельдшеризм, с которым я боролся, кажется, всё время, пока работал на этих « скорых».
Накладывает электроды без спроса, налаживает аппарат, - ну дай же разобраться, дура!
Хитросплетения кружев на пленке ничто по сравнению с предварительным опросом , выяснением, тогда уж и расшифровка подскажет, поможет. У одних аритмия всю жизнь, хроническая, у других – единственный в жизни случай. И характер ,виды, частота – везде индивидуальное, а она уже лезет в вену с лекарством , не спрашивая?! В общем , иду к Буняченко, прошу, требую , - убрать от меня бесцеремонную. Потом не оправдаешься , всё равно спрос будет с меня, как руководителя бригады…Кажется ,соглашается, хоть та фельдшер и с категорией. На черта мне её звание , если не церемонится с врачом! Разговариваю с исполняющей на равных, она моя ровесница , проработала не больше моего в неотложной медицине, но у неё тоже , однако, - категория.
Ох ,уж это деление на ранги! Да ещё в женской среде. Порою требуется быстрота , умение, ловкость, жесткость слов, наконец. Нет, хилость дамская здесь не нужна…
Следующая помощница – прямая противоположность предыдущей. Смотрит мне в рот.
Только что отучилась на курсах, сама из диспетчеров, проработала там много и вот попала, к сорока годам , в линейную бригаду, - даже не ясны мотивы. Для похудения , что ли?.. В «экэгэшке» - ноль, приходится помогать; а уж в вену вообще , более – менее проблемную , ей не попасть. Ох уж эти вены! Уж думал , в любые смогу колоть, но вот попалась больная, -старая , сухонькая, еле дышит, а лекарство никуда не идет. Везде «дует», все локти насквозь, на кистях – синяки. «Хорошо»,что она почти не живая, - я без сомнений , смело , вызываю « реанимацию»,там попадают, и сразу ,- потому что «идут» на стопу, - как это я то не догадался!? Мой приятель , врач-реаниматолог, тот самый, когда то мною загримированный, выручает опять. Вся его наружность - загляденье. Волосы растрепаны, лицо небрито, и в глазах –пофигизм. Но это внешне. Я то знаю ,он грамотен, ответственен, умен, - читает лекции фельдшерам, имеет высшую категорию. Да ,по умению примерно все равные, но вот в психологизме – разные. Учтивости не хватает…
« Выездной врач станции скорой помощи обязан :
- оказывать медицинскую помощь больным и пострадавшим на месте и во время транспортировки на уровне современных достижений медицинской науки и практики, руководствуясь при этом утвержденными инструкциями и методиками, принятыми на станции ;
- владеть методами диагностики и лечения неотложных состояний, уметь пользоваться лечебно- диагностической аппаратурой, применяющейся на догоспитальном этапе ;
- работать по графику без права сна, в свободное от вызова время находиться в помещении подстанции, не отлучаясь от её территории…»
Это лишь меньшая часть обязанностей, вменяющихся врачу из руководства советских времён. Прав там гораздо меньше, почти в три раза. Я учился на той кафедре, которая выпустила эти наставления. В общем –книжка неплохая, помогает иногда , вспомнить подзабытое.
Следующим дали фельдшера, 27 лет , неженатого, работающего интерном, в областной, да еще хирургом. Вот, думаю, - повезло. Можно поговорить на равных, узнать, чем дышат эти молодые сейчас. К концу смены и потом – разочаровался, -полностью и даже стал сторониться странноватого доктора. Собирает оружие (образцы) и амуницию армий НАТО.Ребенок.Хоть и подсказал кое что – как остановить желудочное кровотечение в полевых условиях. А для меня, значит - в ледовых, или в ледовых? На вооружение способ
взял , записал в блокнотик. Но вот попали с ним в переплёт И почему я не углядел?
Вот именно - понадеялся на его знания, а ведь опыта и практики – никакой. В общем, - я виноват, - и промедлил. Нет, бабушка-старушка не умерла, но тяжёлая была, требующая немедленной моей помощи , это точно. А я то её и не оказал. Да и состояния сразу не оценил, не просчитал , не вычислил. Думал, - « обморочное» давление, а вышло, что не так. Но к тому же, больная очень тучная, диабетик, давно страдает, и промедлили, не сразу стали снимать ЭКГ. А интерн тот как раз и не умеет этого делать, и к тому же гордый , от помощи отказывается, долго возился с аппаратом, затянул время и картины плёночной я не видел, а нужно то было всего то - хотя бы вколоться, в вену. Но и вены то, как нарочно, почти не видны,- у полных женщин такое часто. Хоть вовремя вызвал реанимацию, «успел». Единственно правильное действие , наловчился. И уже когда бригада входила, я только-только лишь успел, смотрел плёнку , а там – инфаркт!! Ну , думал , врач тоже знакомый, - Буряк ,- не выдаст , не « сдаст»… И вроде подзабылось всё, время прошло, но вот вызывает меня Буняченко. Решил -очередная прогонка по историям. Но как бы не так. Смотрю, у ней мерцающие, прямо в глазах, огоньки…Поймала!
Я уж опять подумал о рыжей «козе», вдруг её «подстава», сплетня, - уже было, но нет. На
меня жалуется Буряк! Единственный, кто привозил в приёмное больных всегда по существу, когда я там работал , с правильно оказанной помощью, аккуратно расписанной, с капельницей… Он мне даже нравился. Лицо его , покалеченное ожогом, на первый взгляд неприятное, потом даже кажется вполне приемлемым, и я проникался всегда к такому осведомлённому доктору. Он был гораздо моложе меня, лет на пятнадцать. В приёмном к тому же врач отделения и привозящий - в разных , неравных позициях. Как не крути, но дежурный в больнице ,принимающий, всегда статусом каким то повыше. Может и отказать принять, перевезти в другой стационар, наконец , обследовав, отпустить , обслужив амбулаторно. Выше , однако ,ответственность , но весомее ранг. Теперь вот роли наши переменились. Буряк – врач спецбригады, я всего лишь – «линейный»…
Поэтому он на меня и написал , - «телегу». Как смог , - отмазывался. Эти «провалы» в пленке хоть всё же успел углядеть и – слава богу… К концу рабочего дня, в дневной – зазвенела голова. Отдал объяснительную Буняченко. Попросил поставить на апрель паренька, с кем раз поработал в начале , Вадик, кажется. Буняченко колеблется : - « Вы точно, хотите с ним? Сработаетесь?» Я ещё не знал ,что Вадик с заведующей на «ножах», - кровные враги. Та ,оказывается, упускала возможность за мной приглядывать, своевременно докладывать ей об огрехах. Вот и «рыжая», оказывается – её ученица, подружка. И это , в конце марта , было только ещё начало измота , не только физического, но и морально-психологического…Впереди еще было всё.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Римма. Лена.

В квартире живет друг приятеля. Позвонил заранее , прикатил. Приходится терпеть.
Он более дружен с моим квартиродателем-хранителем. Но я уже тяготился неожиданным соседом. Судно ,на которое тот должен был сесть , запоздало, да к тому же сам он заболел и простуду свою лечил необычным способом - горячим пивом. Я потом попробовал и нашел сходство его средства с мочой, - вкус и запах отвратительны. Уринотерапия. Но и этот «нежелательный элемент» сослужил мне службу. Лежу как то на кровати, пялюсь в телевизор, сослуживец соседствует на кухне, там диван и вот, может , я отвлекся или вздремнул, но как то не сориентировался, и слыша поворот ключа в скважине, продолжаю следить за экранным действием, думаю сосед туда-сюда шныряет, а вдруг вплывает в комнату женская фигура. И движется так легко , расковано, будто у себя дома.
Это оказалась та ,о которой я знал и кого боялся. Ведь уже месяц жил и никто меня не проверял и тут , как на счастье , она, потому что меня сразу представил заезжий , и с рекомендацией, что я « парень неплохой, хороший». Так я познакомился с соседкой приятеля, оставившего мне жилье, по дому. Она следила за квартирой, у неё был запасной комплект ключей .Звали её Лена. Для меня имя памятное, пробуждающее приятные, добрые воспоминания. И никаких особых планов я не строил, привязанности не питал, но Лена почему то стала часто попадаться на глаза, - на улице около дома, или мы вместе ехали в лифте ( она этажами двумя выше), встречались в местном , расположенном рядом, магазине. Пару раз она ко мне зашла, но никаких чувств, кроме равнодушия, я к ней не испытывал, но женщины ,может , это ощущают, своим кошачьим инстинктом, это их раззадоривает, щекочет , им хочется игры, забавы и нет удержу их затаившимся страстям, тем более, нерастраченным. Лена была разведена, жила с подростком – сыном в однушке… Неудобный друг приятеля вскоре съехал, я вздохнул с облегчением.
Вызов с мотивом «плохо юноше» породил в душе вмиг отрицательные эмоции и плохо скрываемую досаду. Подумалось сразу о наркоте, но то, что представилось по приезде, повергло в изумление. Семнадцатилетний парень лежал в кровати белый до синевы, - по краям орбит, на ушах, и вокруг рта была даже чернота. Первоначальную мысль о передозировке пришлось отбросить и прояснилась страшная в своей наготе картина – ребенок вскрыл свои вены и лежал в ванной, в тёплой воде , пока его там не застала, - пришедшая пораньше с работы, -мать. Она держалась внешне спокойно, выполняла все наши просьбы, и держала в руках записку от покушавшегося на себя сына. Давление с «нулей» мы с Вадиком «подняли» - двумя одновременно капельницами на обеих руках ,с «бабочками» - приспособлениями для струйного введения жидкостей. Их имел в достаточном количестве только Вадик, он стащил те штучки с фирмы, где подрабатывал, - спасающей алкоголиков. Два случая ,один почти за другим, антиподы. Здесь умелый и шустрый Вадик, матерящийся, не в ладах с начальством , гонимый, спас молодого человека, прямо на глазах, точно и быстро вкололся в невидимые спавшиеся сосуды, а там, в эпизоде с Буряком, - самомненный размазня- хирург, подставивший, опозоривший меня. Вадик рассказывает, что в больнице, где этих гавриков-наркоманов лечат, иногда их самих призывают вколоться в ниточки вен, где медсестры не справляются… Вадик веселый всегда, много знает интересного ,смешного, с ним – легко. Усталость забывается, находишь вкус к работе быстрой, чёткой , оперативной. И все с прибауточками, матюжками – помогают будто, всё до «фонаря-лампочки», расступись, «скорая» летит…
Я уж забыл своё славное прошлое ,когда тоже ругался как сапожник, но после ,в престижной работе Атомного флота стал солидным , серьезным, и вот Вадик меня раскрутил, и я снова, уже на вторые сутки работы с ним «всё вспомнил», восстановил в памяти, распустился. Так и общался. Проще ,удобнее. По – другому некоторые не понимают.
Без Дины я откровенно заскучал и подходящей замены ей не присматривал. Это ещё до Кристины, - та приглянулась только к середине апреля - нежданно , легко, и... быстро.
А пока перед глазами бегали все другие разные и ничего подходящего, выбор свой я остановил на пациентке. Вызвала утром, всю ночь переживала, не спала, после разговора позднего, с бывшим мужем. Сердчишко у бедной выпрыгивало, и воздуха ей - не хватало.
И лет то ей всего тридцать два и сама она из Москвы, приехала к родственникам. Образование у ней «верхнее», работает в частной фирме , дизайнером по ландшафту. Договорился о встрече , в самом престижном баре, заведении на четырнадцатом этаже. Потом - ожидание от неё звонка , растянутые на две недели , и снова – разочарования, сознания неудач…
Месяц апрель пролетел более-менее спокойно, Но лишь до того момента , уже к числам двадцатым, когда я понял окончательно, что меня обдули , обвели, «разули» на две с половиною тысячи. Оказалось, - у меня всех больше «минусов» . Буняченко меня стала бить рублем. И ведь не оспоришь, не проверишь. Замечаний то мне не делает, но и «дерёт» - без стеснения. Истории давно переведены на «центр», в статистику, где там их искать? Только тогда я понял страшную истину слов , угрожающих , часто повторяющихся , со всех сторон – « снимут КТУ». Теперь вот слова приобрели реальный и зловещий смысл – отыгрались на мне, как на новеньком. Я , конечно , хорохорился, вида не подавал, но внутри ощущал гадкость, - сосущую , неприятную, похожую на голод. Подступало уже изнурение и сексуальное. Я шел беспутной тропой прямо в коготки Лене, отчаянно пытался от этого наваждения освободиться , пытался найти на филиале что –либо приемлемое. Но ничего не получалось , не выходило… Из общего штата под сотню людей женщины, конечно, составляли большинство – мужчин набиралось человек десять. Кроме шоферов ,конечно. Та особая когорта ,в счёт не шла. Из слоев распределялось : женщин восемь-десять врачей, дальше шли диспетчерши, фельдшерицы , санитарки. Самые симпатичные, раскованные , веселые , хохотушки, лёгкие на подъем – из последних. Груз ответственности их не тяготил, писаниной обременены они не были, и молодость - самая подкупающая…. Но всё же я высмотрел, выискал. – интересную внешне, строгую, холодноватую при общении и всё осмеивающую фельдшерицу, и работающую самостоятельно, - Римму Мигасюк. Хотелось одного ,но вышло по - другому. Бойкая развеселая санитарочка Кристина как то сразу расположила к себе. Лицом и фигурой она напоминала некогда мною любимую девушку, даже побывавшую моей невестой, ещё со студенческих лет ,почти что целых три месяца… Время давно весеннее, уходят в отпуска и вот одна из санитарок, из моей бригады, в ночную смену устраивает праздник – « проставляется». Неписаная традиция, кто хочет , конечно ,и в какой ещё среде. Условно , но медики делятся всё же на два лагеря – врачебного клана и фельдшерско-санитарского корпуса. Кто – то мечется между этими полюсами, из среднего звена тянутся к докторам, мнят себя умными, а есть и врачи, кто пьёт с шоферами, не дарма , что –мужики. Но и водители – категория неоднозначная ,пестрая, разброс внутри них – значительный. Один холостяк ,живёт с матерью , в разговоре очень интеллигентен,
читает Глеба Успенского и очень им восхищается. Я прямо задохнулся ,когда услышал такое от « водилы».В основном это простые работяги,- озорные , шустрые ребята. Есть
откровенные лихачи , режут маршруты в немыслимых проулках ; другие осторожны , на рожон не лезут , их главный принцип – тише едешь – дальше будешь. Попадаются и деляги, лодыри , рвачи, но редко, их не сразу различишь. Практически все – знатоки района, где работают. Есть ли ещё где такое смешение, такой разнос номеров, переплетение улиц, дорог и домов, как в нашем портовом городе? Особенности рельефа, неровного, в сопках, конечно ,потворствует, но ведь тем более надо сохранять порядок , строй, строгий и логический смысл. Бывает, что в месте радиусом до метров ста улицы трёх наименований, да ещё с одинаковыми номерами. А в центре около базара дом и следующий за ним по счёту прямо уже около вокзала, за километр…Причем, интересно, наиболее запутанные кварталы связаны с именами революционных деятелей , первых бандитов города, по меркам вечности очень молодого, где то только с начала прошлого века… Так вот, одна из санитарок затеяла «сабантуй». Одарила сначала шофера ,бутылкой « правильного» пива, в полуночном выезде; потом по приезде на «базу», потащила меня, - « гулять». Видом затейница под «Сердючку», а манерами тоже – « налывать и выпывать». Но скромненько , естественно , всё же на работе, хоть и на ночной. И так же тихо, незаметно , сидел я в компании, в тесной, на шесть кушеток-топчанов, комнате отдыха младшего персонала. И ,может быть , так же незаметно для меня и закончилось это веселье , если бы не находилась рядом, по правую руку, та самая , Кристиночка. Поймала на каком то споре, я проиграл ей, - коробку конфет, но простила - « прощаем, доктор».Но в том то и дело , что о должочке я не забыл и вручил , подгадав , в следующее дежурство, на проходе; поймал эту юркую девчушку, вызвав ее, из того же закуточка, «на два слова», и вытащил из балахонного своего наряда, из широкого кармана, купленную перед сменой красивую, перевязанную ленточкой упаковку шоколадного ореха. Она приняла, просто и легко , без пафоса и уклонений, ловко подхватила блестящую изящную обертку, и улизнула тут же , позволив , однако, скользнуть моей руке по её талии. Сама пикантность странного и ненавязчивого наваждения от общения с победительницей спора заключалась в том, что вместе со мной ,в смене, дежурила и Римма. Она всё же сильно волновала, щекотала мои нервы, заставляла напрягаться, всем своим видом, прямо таки упираться взглядами в неё, - будто я плавал, парил в этом тумане, сомнище ,клубах невесомости, ощущая её присутствие, оглядывался на её спину, высокую стремительную фигуру, чувствуя её отрешенность, полный безразличия ко мне подход… При первой лишь встрече мы приветствовали друг друга, - я с затаенной надеждой и многозначительной интонацией; она – с простой обыденностью, по имени –отчеству. Иногда удавалось большее - мы вместе оставались сидеть в общей комнате, телевизионной, около диспетчерской и я разговаривал с ней, нарочито прося совета или консультации, на правах новичка ,конечно, - по занудным вопросам оформления историй, давал ей понять внимание моё, уважение к её опыту. Она порою забывалась. Старательно объясняла мне действия лекарств, о чём я знал еще лет двадцать назад, но иногда ,что-то ценное, в её рекомендациях вылавливал, в основном, - по тактике в нестандартных ситуациях, или о присущих только этому филиалу порядках. Мы даже с ней съездили один раз на вызов, - моя машина сломалась, а звонок был « сердечный», меня послали - мы всё сделали как нужно, - правильно , аккуратно, стандартно, - и даже заработали подарок, но я его оставил ей ,сославшись на неприятие сладкого, и дальше наши вроде начавшиеся «рабочие» отношения не продвинулись. Машину мне пригнали другую, я пересел в неё, но долго ещё оставался в тенетах близких воспоминаний, перебирал, чтобы не упустить, не забыть счастливых моментов и мгновений совместной работы, подбирал крошечки… И ни намека ответного участия с её стороны, а только маленькие , проблескивающие искорки плохо скрываемого пренебрежения, откровенного игнорирования, надсмешки даже. Шкала моих ценностей угасала внутри её, вспыхивая всё реже и мельче, как в старом приемнике с затухающими батареями. И наши редкие встречи, на бегу , накоротке, мне даже становились неприятны ,и я старался уже её не видеть, обходить. Особенно поразил, однако , факт, ввергший меня в недоумение и досаду, по окончанию дневной смены, около восьми вечера. Она терпеливо дожидалась у ординаторской для врачей-мужчин одного из них, пошлого и неприятного молодого доктора, недавнего студента, надувающего щеки и дававшего всем оценки, и прежде всего отличную, - себе, с внешним видом преуспевающего бармена, -сытого ,наглого, надменного. По специальности он был детский хирург, ростом под метра два, и по высоте вполне подходящим Римме, та тоже была стройненькой, повыше среднего, но иногда ссутулилась. «Бармен» или «шкаф», как его все называли, задержался на « скорой» на целый год, ждал места в спецотделении городской больницы, но уже перейдя туда , подрабатывал на подстанции на полставки. Появившись перед моими глазами второй всего раз произвел неприятное сразу впечатление.
Мужиков из врачей – шестеро, причем трое - совместители. Трудились на основной работе по другим больницам, а здесь «сшибали». –подрабатывали. Кроме «Шкафа», был еще реаниматолог, тоже почему то детский, с гонором , не меньшим , чем мой огорчитель- соперник, а вот другой, тоже хирург, но интересный, - внешне и по специальности. Он резал раковых в онкологии и фамилия его была знаменитая, партизанского, шпионского пошиба, заговорщического тайного типа – Орлов. Мы как то собрались все вместе, утречком, последнюю смену свою отработал таки Дима-«шкаф», угощал. В больнице его только и ,- как он утверждал, -ждали. Я его видел потом в приёмном покое, он ходил по пятам за старшим дежурным, заглядывал тому в рот.
Другие врачи, « пришлые», были в общем-то неплохими ребятами, но пара «основных» - алкаши. Имею право так утверждать. Манеры, поведение, слезливость, неустойчивость психики, другие признаки научили меня различать эту категорию людей, - не сразу , или огульно, но ведь никуда же не денешься, трудишься рядом. И явно
выявляют «любителей» праздники, особенно сплошняком в календаре мая , с первое по девятое. На одном из дежурств в эти дни я и «споткнулся». Вадика около меня уже не было, он ушел в учебный отпуск, - учится , оказывается заочно на юриста, чем меня совершенно потряс. Так вот , Первого мая я дежурил с девчушкой, только что из училища, первого года, и попал на вызов к мужчине , лежащего без сознания и с пеной у рта. Эпилепсия? Но не истинная ,нет – синдром такой есть у алкоголиков, при длительном злоупотреблении. Но я зачем то потащил его в дальнюю больницу , где специально принимали эпилептиков.
Больной погиб ,и прямо в приёмном. Если бы я повез его поближе, в городскую, минут пятнадцать бы выиграл точно, и больной остался бы жив. Успели бы поднять его в реанимацию. А так – моя недоработка, « прокол», очередной, и уж не будешь жалеть о недодаче тебе выплат. Правда, теперь этот случай приходился уже на май, а это месяц моего увольнения, ухода. В то же время, после праздников , прощались с доктором «скорой», которого я не знал ,но много о нём слышал. Он все время моей работы сначала был в отпуске ,потом на больничном. И вот его взгляд с портрета, на стене ,в телевизионке, с цветами на белой тумбочке, неприятно действовал все положенные девять, после кончины, дней. На панихиде, куда отправили и меня, появился Вадик. Мы прошлись с ним к скорбному месту. Подавленная , притихшая толпа в маленьком зальчике стояла группками ,по два, по три человека; люди переговаривались негромко, шепотом, но старались говорить не по существу, не по тому, для чего они здесь собрались, - в уже по летнему майский полдень, с ярким, не по случаю, солнцем , с теплым ветерком. Очутился я тут не в первый, а во второй раз, - в прошлое лето провожали гинеколога, я его немного знал, лет двенадцать назад он обращался на «скорую» в посёлок, вместе с женой, красивой, эффектно внешне женщиной, с её сердечным приступом. Я больную осмотрел и ничего серьезного не найдя ,стал пространно объяснять природу возникшего недомогания, но видно было, как это им неинтересно и я невольно замолчал , замолк, - они поблагодарили, уехали, оставив свой телефон… Вадик меня, после приветствия, прежде всего успокоил за Римму и за Диму. Да у них было что-то , «монумент» пытался ухаживать за Риммой, но та его отшила, притязания отвергла, это всем известно. Бальзамчик растёкся по моему телу, но много легче не стало, избранница меня по – прежнему игнорировала, и «огнь желания» постепенно и неумолимо затухал. Немаловажный случай сыграл свою губительную роль. Римма «констатировала» смерть по одному адресу, а туда снова, через пару часов, послали меня с удивительным сногсшибающим мотивом : - «ожил». Мужчина бомжёвского вида в гостях у друзей действительно еще дышал, редкими, куссмаулевскими вздохами, я пытался его отколоть, лез в артерию на бедре, пачкался кровью, объяснялся с приехавшей «реанимационкой», писал объяснения, клял себя на просмотр. Какая же ещё нужна была мне женщина – которая бы побрезговала прикоснуться к умирающему? Больше в сторону Риммы я не глядел.
Ей под семьдесят, но она самая колоритная из всей женской составляющей по врачебной
части. Алданова знала моего коллегу еще по «скорой» посёлка, - Колбасьева. Он - один
из героев моих записок во второй части. Тогда там, властителем дум, был Антипов, - друг, покровитель Колбасьева, тоже достойный уважения. Но в середине пути к этой моей третьей части, неожиданной для меня , сделанной в порыве мыслей и чувств «второго
пришествия», случилось прискорбное. В такой же Первомай, безумно и бездумно
солнечный, при огромном стечении народа, с многолюдными поминками и с доброй памятью хоронили Антипова. Я , когда то державший недовольство на него , конечно, - простил ему всё . Жуткое состояние на кладбище, - с дрожанием в коленях, неловкостью в руках , державших одноразовую тарелочку с кашей, пластмассовый стаканчик с холодной, кидавшей в пот водкой…- нет , не забыть.
Таких крепчайших выражений, из арсенала лесоповала, я не слышал от самых отпетых и отъявленных уголовников. Алданова владела тем искусством виртуозно, я даже заслушался, - этой сладчайшей « музыкой» своего детства, когда жил в местах бывших лагерей , где такой язык был повседневностью, и мне самому приходилось иногда скатываться в эту яму скверноты и «богатства»,что, слава богу ,случалось нечасто, от силы, раз-два , в год… Весь пыл, однако, адресовался не мне , а Вадику. Меня уже прочно ассоциировали с последним , хотя я ним давно не общался. А произошло следующее. Алдановой с шофером, на смене, пришлось развозить еле державшихся на ногах мужчин, - из столовой ,где было поминальное застолье. Пикантность ситуации заключалась в том, что вместе с Вадиком был старший врач, с центральной подстанции, и состояние всех перевозимых было непредсказуемо и никакой уверенности Алдановой в том ,что её не смогут помянуть добрым словом , у неё было. А такой вспыв информации грозил стопроцентным «минусом» по КТУ, - это значит те же две с половиной тысячи ,что в своё время потерял я, за март. Кстати , именно Алданова в своё время предупреждала, как уплывут они у меня , эти денежки с ветра, о чем я не поверил.
« - сообщать диагноз и запрашивать у диспетчера направление места госпитализации, осуществлять госпитализацию только в соответствии с полученным назначением ; правильно оценить тяжесть состояния больного и выбрать приемлемый для него способ транспортировки с места заболевания ( происшествия) в салоне автомобиля ; находиться в салоне автомашины с больным во время следования в лечебное учреждение;
- госпитализировать больного( пострадавшего) в ближайшую больницу с учётом
профиля и возможности оказания экстренной медицинской помощи при резком ухудшении его состояния во время транспортировки, сообщив старшему диспетчеру об изменении маршрута с целью информации лечебного учреждения для подготовки всего необходимого к приему тяжелобольного ( пострадавшего).
- быть предельно внимательным при оказании медицинской помощи лицам,
находящимся в состоянии алкогольного опьянения, учитывая , что опьянение маскирует основное заболевание или повреждение и затрудняет установление диагноза…»
Да, эти наставления выбивали почву из под ног. Я даже , проникнувшись доверием к Алдановой, спрашивал совета у неё по поводу скончавшегося от « эпилепсии», но ничего успокаивающего, кроме очередного лишения меня премии по КТУ, в этом последнем рабочем месяце - не выяснил. Коэффициенты за апрель ещё не вывешивались. В первый будний, после всех праздников , день, наконец-то меня вызывает Буняченко. Думал , из-за мужика ,канувшего в приёмном, ан нет , - из-за женщины, умершей после повторного моего к ней вызова . И хоть- после второго случившегося с ней инсульта, в организме уже недвижимом несколько лет после первого, главное в моей недоработке – «повтор». За это могут снять опять же половину положенной лишней оплаты. И вот тут , совсем неожиданно , она предложила мне уволиться. Прямо сейчас, написать при ней заявление и она сегодня же отвезет его в «центр» и с завтрашнего, максимум с послезавтрашнего дня я могу считать себя свободным. Вот так , - ни много , ни мало. Вот ведь – незадача. Так что? Мой финансовый крах неизбежен? Придется затянуться, - ничего лишнего, отвлекающего? Но ведь ещё две недели?! Это же я себя полностью проем! Всё таки рефлекс самосохранения сработал. Ничего я ей прямо в кабинете писать не стал, я только сказал «подумаю» и вышел и впервые , кажется ,молил бога, чтобы послали на вызов и чтобы до окончания рабочего дня заведующей…И меня вызвали- « ножевое ранение», у девушки , в спину. Бледность её выдавала давление «восемьдесят», но пока несли , пока перекладывали, оно упало до « нуля». Папаша девушки , дегенерат алкашного типа, целовал её в губы , взасос, прямо на виду у всех, я его с трудом сумел оттащить. В семействе том двое дочерей, и без матери; отец живет со старшей, которую и порезал.
Вызывала милиция, наряд исчез, как только мы появились, искать сбежавшего папаню, но пока мы оказывали помощь , он тут и появился , любовничек, - «прощаться». Венки у пострадавшей тонкие, незаметные , еле-еле вкололся , слава «бабочкам» Вадика , которые он мне оставил. Довезли ещё живую, и точно по инструкции, сообщили старшему врачу смены, нас встречали прямо в вестибюле Областной, - травмы грудные туда! – реаниматоры. Подумалось на обратном пути, что есть ведь и плюсовые коэффициенты к оплатам по КТУ. Они странные – за письменные благодарности больных. Что же мне их – выпрашивать? Да не будет немощная старушка , к которой ты с участием , - этим заниматься. Вот бы за спасение больного. Но такого в реестре нет… И опять мысли к прошедшему. Понял ,что Буняченко просто боится меня. Не желает лишних хлопот-забот. За себя то переживает – пишет истории , переписывает - по два , три раза. Вадик рассказывал, как она рвала в клочья неправильно исписанные бланки… Стоп! Если она
мнительна, можно ведь и придумать , - что-нибудь вымученное , юридическое? Я ведь не знал, что и как мне делать , в этой писанине, не хватая «минусов», - существует же , наверное , какой то испытательный срок, при первичном оформлении, на новом месте работы? Посоветоваться с адвокатом? Ах!.. Недостаточно как то всё, зыбко… Не стоит.
Жалкие аргументы… Всё свое негодование и раздражение выплеснул, в следующую ночь, когда дали в помощники Дутова. Фельдшер моих лет, может старше и ,по словам Вадика –
пьющий. Правильно говорил. Про умение не рассказывал, про это я убедился сам. Сначала один вызов – астма. Не вкололся. Пришлось мне. Потом – криз , гипертонический. Тоже не попал, и снова надо мучаться мне, и записывать - мне ,а этот «дутыш» только лупится глазами, обдает своим « выхлопом».На третьем вызове, в хроника-почечника, с венами-шарами, уже вкалывалась санитарка. Попросила, заверила, я сдался, много писать, - пока делала, следил краем глаза, всё правильно сделала девочка, я дал понять , что «между нами»… К середине ночи не стерпел, к выхлопу присоединился «свежак», - магазин-«ночник» рядом, - пошёл к старшему фельдшеру , как раз дежурила, написал рапорт. Дутова отстранили, тут же, но видно было , что удивились моей принципиальности , непримиримости. Но и мне подряд, как назло , три вызова, - «носилочных», да ещё с тремя разными фельдшерицами, одна другой стоит. Под утро –последний выезд. Мужчина в инсульте, весь в говне, живёт один, - не мычит , не телется, помогать некому, сам – бывший боцман. Кое- как, с трудом, надели, поверх испражнений, одежду, погрузили на носилки, подняли соседей – мужиков, отвезли.
Беды все – скопом. Уже билет приобрёл, в дальний родимый край. А вот с ключом никак не договориться, странно выжидательная тактика соседки Лены. И все праздники позади, но никак не состыковаться , то она на сменной работе, то – я. Всё таки мы встретились. Но не так, как мечталось. Самый первый вопрос, когда мы уселись напротив , после её звонка , вечером, и незначащих первых фраз , - был о моей смелости. Каким это образом я так сумел решиться соблазнить бедную одинокую женщину? Не дай бог, что может случиться! «Что?» -совсем искренне недоумеваю я, но тут же и догадываюсь : - «Неужели? Ты думаешь?» Так и разошлись, не посидев и десяти минут, - недовольные, не понявшие друг друга, озлобленные. Страх прямо таки меня заморозил, застудил. Ведь в самом деле, прошло две недели и «задержка» её вполне могла что-то и значить… Она ещё кинула на прощание , погрозила кулачком : « Ну! Если!…» Мне несдобровать. Полночи не мог уснуть. Вырабатывал пути отступления, планы самосохранения. Дождался утра, посоветовался со знакомой, медсестрой смотрового кабинета, повытаскивал из головы свои гинекологические знания по первой специальности и, - о, боже! - вспомнил, что Лену спрашивал про «её»дни. Точно ведь ,они закончились как раз накануне, нашей такой скороспелой , недоброй, немотивированной связи. Отлегло от сердца. Но тест, однако, купил - полосочки, окунать в выделяемую жидкость. Всё таки , для верности… И однако странно всё было, непонятно. В день перед праздником , тридцатого , как подгадал, освободился пораньше от дел, принял душ, переоделся, прихватил заранее купленный подарок, и уже в начале девятого поднялся, - двумя этажами выше. Пригласившая меня на день рождения не знаю, на что рассчитывала . Я терся только около ней, помогал даже , сидел рядом за столом.
Среди незнакомых гостей , зажатый, я иначе себе и не представлял поведения, как только во внимании к имениннице, тем более ,что все остальные участники торжества, её друзья, были по парам, семьями… Уже освоившись, через пару часов, я танцевал , и только с хозяйкой .В такт быстрой музыке, с приёмами обольщения, она извивалась передо мной, в самых вызывающих движениях, опускалась на корточки, крутилась внизу ,и снова взмывалась, выставляя и потрясая своими мячиками грудей. Трудно было устоять, удержаться от соблазна, искушения… Тем более ,что мы уже с ней миловались, но быстро так, наспех , при расставании на пороге не удержались от объятий, задержались в коротком поцелуе , но скоро так, мимолётом , - в комнате сын… И случилось то, что и должно было произойти. Феномен физиологии , - как только распробуешь сладость близости, так ещё сильнее и хочется, - с симпатичным тебе человеком, конечно. А тут ещё самогон. Лена его гнала. Правда, это ей не мешало бороться за справедливость на работе, где она руководила независимым профсоюзом ; и держать в коробочке секретера партбилет, который она получила в самое «тяжёлое время», в начале перестройки, в
«горбачевский» призыв… Погарцевала она надо мной, в позе амазонки. Ну а потом я ушёл к себе, будто бы сразу протрезвев…
Время работало на меня. После памятного дня, с « заявлением», в пятницу , я отработал
субботнюю ночь и потом два дня на «скорой» не появлялся ,отдыхал. Но беспокойство не покидало меня. Где то нужно было и можно – постоять за себя. Но впереди – мрак, неизвестность, темнота. Наверняка Буняченко узнала историю про Дутова, в следующее дневное дежурство во вторник меня, тем не менее не вызывала. Впрочем , после обеда она уже исчезла.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Кристина. Дина.

Наконец-то договорились с Кристиной. Она приехала ко мне на всю ночь. И мы будто бы были знакомыми и близкими всегда. Такого освобождения плоти я уже не помнил давно. Она меня покорила – лаской и нежностью ; рассудительностью и порядочностью; трудолюбием и чистоплотностью ; гордостью и независимостью. Да , надо было что то в собственной жизни решать. Хотя никаких планов мы не строили , о будущем не говорили. Зато своей болтливостью, естественным желанием высказаться в постели она сдала многих, в том числе и Буняченко. Они вместе работали в бригаде. Кристина как самая работящая, исполнительная , ещё и устраивала теперешнюю исполняющую.
Случай , как всегда , бывает непредвиденным. Так вот , когда я уже остыл от жажды мщения и думал, что может , всё таки нависшая надо мной угроза разрешится, отпадёт сама собой, меня в очередной раз подставили. Почему то подумалось, что от козней Буняченко. Поставили работать с самой неопытной , молодой фельдшерицей, всего то с полгода назад закончившей училище. Внешне эффектная, и , естественно, с гонором, с зубками – ничего ей не скажи. В «жгуты бельевые» попадала, но вот в других венах «плавала» , ковырялась. Красавицу эту неумелую , «топ-модель», я пытался вначале вразумлять : « если не видишь в локтевой ямке, смотри на тыл ладони и там коли длинной, с широким просветом, иглой. Именно тонкие венки имеют гладкомышечные элементы, обхватывают иглу как инородное вторгшееся тело и держат её, не двигая ни туда , ни сюда…» Поучения впрок не шли. Пришлось избрать тактику другую. Измеряя давление, я уже определял, будут ли вены на локтевой ямке «доступными» для помощницы и делал распоряжение, но сам потом следил, краешком глаза ,так , не сильно поворачивая голову, « справляется ли ?» и если уж молодая наковырялась, ни слова не говоря , вставал и делал сам. На кисти моя фельдшерица так и не опускалась , - видно , ей действительно там «ловить» было нечего. Прошла ещё неделя и я почти успокоился, но вот не совсем, - держалось внутри раздражение и я выплеснул, казалось бы , его в неадекватной мере. В одну смену , когда нужно было грузить очередного тяжелого больного, я обнаружил , что весь материал брезентового полотна носилок вымазан в крови предыдущей бригадой, перепачкан ,вместе с ссохшейся грязью и песком. Происшествие случилось днём и я, приехав, успел еще ворваться к Буняченко, наорать на неё, наговорить , всё , что о ней думаю и думал, припомнив и такое её странное потворство санитаркам , колоть хроников. Приступ моего буйного негодования прошёл и даже чем то закончилось - наказали санитара, не смешившего носилки, но я уже утихомирился и спокойно доработал следующую смену в ночь и наутро , сидел на конференции около начальницы , потупив взор, но Буняченко как то сразу стала меня хвалить, про мою заботу о больных, припомнив те злосчастные носилки. Это было понятно, она боялась за разглашение своих погрешностей, - что мне то теперь? через неделю ухожу… В последние уже смены работалось легко и , казалось ,из неординарных ситуаций , - вылезал. Случился мой «повтор». Приступ «сердца», у женщины ,ещё молодой ,лет сорока пяти. Чувствую , что угрозы нет, боли функциональные, но ей плохо, она страдает, боится , закатывает глаза, истерика , визг, беготня. Хорошо ,что ещё сам попал сюда, близко очутился с домом, где разбирался ,
«раскладывал» предыдущий вызов. Капитан ,молодой, интересный , вызвал к своей жене, тоже видной , красивой, фигуристой, но … пьющей. Интоксикация на госпитализацию не « тянула», гемодинамика стабильная, но муж настаивает. Кое что сделал, надавал советов, приободрил и даже записал мобильник ,может , что подскажу, - вон к Вадику, в наркоцентр, он просил присылать… А этой сорокапятилетней пришлось ставить «щитовидку», «аритмию впервые» и везти в дальнюю больницу , где принимали экстренную «эндокринологию», еле – еле сдать , учинив скандал, припомнив привезённого когда то мною , умершего у них «эпилептика», пусть «работает» на меня, я открещусь, посдаваю всех, чтоб не трогали, не увольняли ! И случилось опять , но уже для меня « повтор», мой «кровный». Женщину через два дня выписали ,а она вызывает снова и я опять к ней качусь! У неё такой же приступ и снова – крики, суета, домашние настаивают увезти. Хорошо ,что в приёмном городской больницы работал знакомый доктор, уговорил его принять , обследоваться на ИБС…
- Ты , козел! Звони сейчас же своему начальству! Делай же что-нибудь! Не сиди сиднем! –оскорбляли и сильнее, чуть ли не дергали за рукав, трясли за куртку. Но мне делать нечего, - на момент моего осмотра состояние больного было удовлетворительным.
И хоть был повторный в нему вызов ,после второго за день приступа судорог, после операции по поводу опухоли мозга полгода назад, везти его сейчас было некуда. Оперировали его в Петербурге, здесь подобных , специализированных, отделений нет. Родственников набежало куча, как раз за те два часа , когда приезжала сюда другая бригада , купировать первый приступ. Все они были возбуждены ,яростно негодовали, возносили даже кулаки надо мной. Кое –как я все таки отвертелся , уехал, чуть не скинутый с лестницы пинками…
« - проводить лично и тщательно осмотр больного, оказывать медицинскую помощь в полном объёме и грамотно; решать вопрос госпитализации пострадавшего( больного) в зависимости от состояния его здоровья и в соответствии со специальными инструкциями
о порядке госпитализации при различных повреждениях и заболеваниях, принимать меры к убеждению больного и родственников в необходимости лечения в стационаре при отказе от госпитализации…»
Думал ,что по истечении третьего месяца уже искушён, опытен , сообразителен, а вот, оказывается ,всё ещё только начиналось и хотелось только одного – уволиться. Я стал считать дни и часы , или вернее –смены. Их оставалось три, чуть меньше недели. Но последняя , -подставная, в день увольнения, а это всегда на «скорых»,отдавало чем то нехорошим. Видно на графике , что вышла Дина, из отпуска , но я её ещё не видел. Но сначала мне пришлось «разбираться» с Кристиной. Как только увидел её, сразу понял:
«что-то случилось». Столкнулся с ней, лицом к лицу – она на вызов вприприжку, я – позвонить, - не забыть, к телефону, с машины. И уже предчувствовал «что-то»- потому что суженные глазки, отчужденное лицо и ни слова, ни полслова в ответ на мое, с придыханием , интимное имя , известное только нам. Через час все таки вытащил её, на воздух, «покурить», теряясь в догадках , потребовал объяснений. Она сама сразу стала спрашивать и я понял , о чём –« как же ты мог? подставить ? раскрыть?» Это то , что я наговорил в сердцах Буняченко, о выполнении уколов санитарками. Отчуждение, невнимание ,полное равнодушие с её стороны, остудили , ошпарили меня. Так и надо мне. Навязшая , старенькая, - песня в устах. А ведь размечтался, наворотил про себя бог знает что. Чисто спортивный, донжуанский испепеляющий интерес постепенно сменился, приобрел черты выстраданного, правильного отношения к ней. « Больше нечего искать, некогда. Пора останавливаться, во многом она мне подходит, блин ,- секс с ней восхитителен. Это – наверное, мерило, основа всех других, навороченных на стержень страсти отношений. Взаимоуважение, уступки видны уже тут, в этих ухищрениях и переплетениях, в притягательности желания… Да, потерял… Завтра смена с Диной. Что нибудь обязательно ей скажу» - приходит идиотическая, «спасительная» мысль. Но и ей не суждено было сбыться. Следующим днём, стояли вместе с Ганной, освещенные солнцем, на том же пороге , где вчера объяснялся с Кристиной, и увидели как стремительно из дверей филиала вышли двое и пошли куда – то, в сторону магазина. Моё удивление прервала , вывела из оцепенения на норму первая моя помощница – спасительница. «Утешила» впрямоту, запросто , на мои « чего это, они? рядом?» - « Так они живут…»
Батюшки! Смешливая, в светлую челку, бойкая увертливая Диночка и этот дегенерат, из бывших «ментов», изгнанный оттуда, по словам , за взятки, со своей грубостью , высокомерием, апломбом, угрюмостью… Если заканчивалась смена, и нужно было тратить время ,своё, минут десять, а то , боже упаси – пятнадцать, он попросту сбегал, а я вынужден был дожидаться другого , сменного шофера. И не помнил, чтобы раз хоть он помог с носилками, открывает только салон, ставит натянутую парусину, - всё, дерзайте.
Эти неполные три месяца оказались спрессованными в год. Если считать по количеству вызовов. По десять- двенадцать за смену здесь против трех-четырех в поселке за городом.
Значит, три на четыре, то есть дежурство тут равняется четырем там, примерно день равен неделе. Неделя – полутора месяцам, полтора месяца – полугоду. и таким образом три месяца – год. Конец на « скорой» для меня скорее плачевный. Не приглянулась
блондиночка, рассуждавшая о наших ухищрениях ; отвернулась пациентка из Москвы, вечно в напряжении и делах, в поисках выгод ; не признала Римма, загрубевшая, задубевшая в своей принципиальности ; не получилось ничего с Диной, оказавшаяся «занятой», « забитой» ; угрожает санкциями Лена ; решительно отвернулась Кристина…
В последний вызов побывал в «гостях» у бомжей. Подвал просторный, с трубами отопления, сложенными на них одеялами, матрацами , тряпья. Под ногами земля, вонь от мочи, прокуренного воздуха, нечистот. Одного из них , без сознания, нужно было оттуда вытаскивать, - всего в отправлениях, в инсульте, - с перчатками ,матюками, прибаутками для бодрости…
Из того же пособия ,отыскал на страницах введения : «Профессия врача скорой помощи –
героическая. Ему должны быть присущи качества :
- крепкое здоровье, высокоорганизованная и подвижная нервная система, психологическая и физическая выносливость ;
- особая врачебная наблюдательность ;
- оптимизм, опирающийся на богатый практический опыт и хорошие знания;
- умение сохранять спокойствие , собранность, готовность к решению задач диагностики и лечения неотложных состояний в необычной складывающейся обстановке в любое время суток, при наличии высокого нервного и психического
напряжения ;
- высокая профессиональная подготовленность ;
- способность войти в контакт с больными и родственниками, обладание логикой,
способностью убедить больного в правильности своих решений ;
- способность понять больного ;
- дисциплинированность, скромность, чистоплотность, порядочность ;
- знание подготовленности своих коллег, поддержание авторитета среднего медперсонала .»
Руководство 1986 года, Ленинградского отделения издательства «Медицина»,страница 23.
Сжигание себя я закончил в яркое, солнечное, почти что летнее утро. Звенело слегка в ушах, горячилось внутри от утрат, чего –то томящего и неясного чувства нереализованности. Но и казалось, что много ещё впереди – этого убегающего счастья перед cобой…



1 часть –1988 г. 2 часть – 1995 г. 3 часть – 2004 г.