Великий немецкий композитор Иоганн Себастьян Бах покорял своих современников виртуозной игрой на органе. Один из его слу¬шателей как-то спросил Баха: — Вы исполняете любую музыку очень непринужденно. Навер-ное, выучиться так играть очень легко. Вы не скажете, как можно это сделать побыстрее?
— Для того чтобы исполнять музыку, вообще не надо учиться, -ответил Бах. — В этом, конечно же, нет ничего сложного. Надо только в нужное время пальцами нажимать на нужные клавиши.
Однажды итальянский композитор Россини услышал от своего приятеля, что какой-то человек собрал коллекцию… орудий пыток. — А есть в этой коллекции пианино? — поинтересовался Россини. — Пианино? — удивился приятель, — конечно, нет.— Значит, в детстве этот коллекционер не учился музыке, — сказал Россини.
Однажды композитор Людвиг ван Бетховен приехал в город Дрезден, где его пригласили послушать довольно посредственную оперу итальянского композитора по фамилии Паэр. Опера Паэра называлась «Элеонора». После окончания спектакля Паэр подошел к Бетховену и спросил, какого мнение великого композитора о только что услышанной опере. Бетховен ответил следующее: — Ваша опера мне так понравилась, что я… напишу к ней музыку. Самое удивительное, что Бетховен не шутил. Он сдержал свое обещание и написал на тот же сюжет свою собственную оперу. Только назвал ее по-другому — «Фиделио».
Австрийский композитор Франц Шуберт сочинял так много песен, что порой забывал свои собственные мелодии. Однажды ему дали послушать инструментальное переложение одной из его песен.
После того, как музыка отзвучала, композитора попросили дать оценку только что услышанного. — Славная песенка, — воскликнул Шуберт. — Интересно, а кто ее автор?
Композитор Франц Шуберт жил в постоянной нужде. Порой у него даже не было нотной бумаги, чтобы записывать свои сочинения, и его приятели, приходя к нему, занимались тем, что на простых листках рисовали для него нотные строчки.Когда одного из приятелей Шуберта, тоже музыканта, спустя много лет спросили, какие из написанных им вещей он считает наиболее выдающимися, то получили ответ: — Это нотные линейки, которые я рисовал для Шуберта.
Французского композитора Шарля Гуно как-то раз спросили, меняется ли у композиторов мнение о себе самом в течение жизни? Гуно ответил: — Конечно, меняется. Обычно, в молодости на вопрос, кто является величайшим композитором современности, человек отвечает: «Я». Потом он начинает отвечать так: «Я и Моцарт». В зрелости обычно ответ звучит так: «Моцарт и я». А к концу жизни говоришь только: «Моцарт».
Венгерский композитор Ференц Лист был как-то раз приглашен в гости, где его угостили очень скромно. Не успел Лист доесть свою еду, как хозяйка дома пригласила его к роялю и попросила поиграть для нее и для гостей. Лист нажал несколько аккордов и ответил: — Свою еду я уже отработал.
Григу было 12 лет, когда он принес в школу исписанную им самим нотную тетрадь, на титульном листе которой было выведено крупными буквами: «Вариации на немецкую тему для фортепиано Эдварда Грига». Учитель, особым расположением которого мальчик не пользовался, подошел к нему, взглянул на тетрадь и произнес ироничным тоном: — Ах, так, юноша музыкален! Юноша сочиняет! Полюбуйтесь-ка: этот парень сочиняет музыку. Он с интересом перелистал тетрадку. Юный Григ уже предвкушал похвалу. Но учитель внезапно схватил юного композитора за волосы так, что у того потемнело в глазах, и холодно процедил сквозь зубы: — В другой раз приноси с собой, как полагается, немецкий словарь, а эту ерунду оставляй дома…
Григ дал в городе Осло большой концерт, программа которого состояла из его собственных произведений. Но в последнюю минуту Григ неожиданно заменил последний номер программы пьесой Бетховена. На следующий день в газете появилась злая рецензия известного норвежского критика, который терпеть не мог музыку Грига. Критик особенно строго отнесся к последнему номеру концерта, отметив, что это «сочинение просто смешно и совершенно неприемлемо». После этого Григ позвонил критику по телефону и сказал: — Вас беспокоит дух Бетховена. Я должен вам сообщить, что последнее произведение, исполненное в концерте Грига, сочинил я! От подобного конфуза с несчастным опозоренным критиком случился инфаркт.
На исполнении симфонической поэмы Клода Дебюсси «Море» однажды присутствовали автор и известный французский композитор Эрик Сати. Когда оркестр сыграл первую часть, которая носит название «На море от зари до полудня», Дебюсси спросил своего приятеля, как ему понравилась музыка. Сати, улыбаясь, ответил: — Около половины одиннадцатого было очень красиво.
— Какая разница между хорошим дирижером и плохим? — спросили как-то у Ганса Бюлова. — Хороший дирижер держит партитуру в голове, а плохой — голову в партитуре, — последовал ответ.
Однажды во время оркестровой репетиции Бюлов крикнул тромбонисту: «Форте!» Музыкант сыграл громче, но дирижер снова крикнул: «Форте!» Снова то же самое. Наконец, тромбонист встал и заявил: — Все. Громче не могу. Бюлов остановил оркестр и спокойно сказал: — Видите ли, в этом нет необходимости. Вы с самого начала играли фортиссимо. А я просил только форте.
Однажды Тосканини дирижировал симфонией, в которой арфисту предстояло один — единственный раз взять одну-единственную ноту. И арфист умудрился сфальшивить. Тосканини решил повторить всю симфонию, но, когда пришла очередь вступать арфе, музыкант снова сфальшивил. Рассвирепевший Тосканини покинул зал. Вечером состоялся концерт. Незадачливый арфист занял свое место в оркестре, стянул с арфы футляр и увидел: все струны с арфы сняты. Осталась только одна — нужная.
Тосканини спросили, почему в составе его оркестра никогда не было ни одной женщины. — Видите ли, — ответил маэстро, — женщины очень мешают. Если они красивы, то мешают музыкантам, если безобразны, то еще больше мешают мне.
Австрийский композитор Иоганн Штраус зашел однажды в обувной магазин. Он перемерил огромное количество ботинок, но так ничего и не купил. От огорчения он взмахнул рукой: «Я не могу у вас найти того, что ищу!» Продавец вежливо поинтересовался: «А что бы вы хотели найти, маэстро?» Штраус ответил: «Пару ботинок, которые бы скрипели в унисон».
Однажды отец Рихарда Штрауса, известный валторнист, сказал молодому дирижеру: — Запомните, мы следим за тем, как вы становитесь за пульт, за тем, как вы открываете партитуру. Не успели вы поднять палочку, как мы уже знаем, кто будет хозяином — вы или мы.
Послушав «Героическую симфонию» Бетхона, Россини с восторгом воскликнул: ―Написав такую музыку, можно согласиться стать глухим, чтобы больше ничего уже не слышать, потому что услышать что-либо более прекрасное все равно уже невозможно!
Карл Мария фон Вебер часто критиковал Россини в своих газетных статьях. Впрочем, и «Героическую симфонию» Бетховена Вебер ругал на чем свет стоит. Добродушный Россини острил по этому поводу: ―Я так горжусь тем, что он меня ругает! Ведь благодаря этой ругани я оказался в компании с Бетховеном!
На одной из репетиций оркестра в Лондоне Вагнер, крайне недовольный трубачами, с трудом сдерживая свою ярость, сказал музыканту-переводчику: — Скажите этим ослам, что, если они не будут играть прилично, я выкину их вон! Переводчик, внимательно выслушав гневную тираду дирижера, немедленно перевел: — Джентльмены, маэстро вполне отдает себе отчет в тех затруднениях, которые причиняет вам его музыка, просит вас сделать все, что ваших силах, и ни в коем случае не волноваться.
Одна танцовщица, с возрастом утратившая способность достаточно изящно двигаться по сцене, решила заняться вокальным искусством. Разучив несколько несложных арий, она явилась к Рихарду Вагнеру с просьбой послушать ее. После того как вокальный репертуар посетительницы был исчерпан, Вагнер попросил ее продемонстрировать свое танцевальное искусство. Его просьба была исполнена, и в комнате воцарилось долгое молчание. Наконец, артистка не выдержала: — Скажите же, маэстро, понравилось ли вам мое пение? — Для танцовщицы неплохо. Кстати, для певицы вы неплохо танцуете, — последовал ответ.
Артуро Тосканини и Пьетро Масканьи пригласили принять участие в большом музыкальном фестивале, посвященном памяти Верди. Масканьи, завидовавший дирижерской славе Тосканини, принял приглашение с условием, что он получит гонорар более высокий, чем Тосканини. «Пусть будет больше хотя бы на одну лиру» — настаивал Масканьи. Фестивальный комитет согласился. Получая гонорар, Масканьи с удивлением обнаружил, что ему достается… одна лира. Тосканини дирижировал бесплатно.
Когда Россини был на концерте Ференца Листа, его спросили, как ему понравилась игра знаменитого венгра. Россини ответил: «Первое отделение он посвятил тому, чтобы на него все смотрели. Пока что я могу только сказать, как Лист выглядит».
Первый концерт Генделя в Лондоне не имел успеха. Это огорчило друзей композитора, но сам Гендель был невозмутим: — Не волнуйтесь! — говорил он. — В пустом зале музыка звучит лучше. Поклонника женской красоты Нейгауза однажды коллеги позвали на экзамен- послушать весьма одарённую и безумно красивую студентку. На обсуждении спросили мнение Генриха Густавовича. “Красавица!!! Венера!!! Руки б обломать…”
Поклонника женской красоты Нейгауза однажды коллеги позвали на экзамен- послушать весьма одарённую и безумно красивую студентку. На обсуждении спросили мнение Генриха Густавовича. “Красавица!!! Венера!!! Руки б обломать…”
В одном провинциальном городке Ференц Легар дирижировал оркестром, исполнявшим его произведения. После первой репетиции он заметил директору концертного зала: — В вашем оркестре трубач и барабанщик играют так громко, что скрипок и виолончелей совсем не слышно. — Именно этого мы и добиваемся, — пояснил директор, — вы просто не знаете наших скрипачей и виолончелистов!
Свежие комментарии