Врачи, наблюдавшие Женика с рождения, постоянно выдавали родителям пророчества о том, когда же ему суждено умереть. Кто-то давал год жизни, кто-то, расщедрившись, пять, но то, что Женик сумеет, несмотря на тысячу несовместимых с жизнью диагнозов, дотянуть до совершеннолетия, поверить, конечно же, никто не мог.
..У меня есть родненький брат по имени Женик. Ему уже 33, он глубокий инвалид вследствие мощной родовой травмы. Совершенно слепой, говорить не умеет, ходить его научил папа годам к 12 под заунывные стоны участкового педиатра о том, что это бесполезное занятие. Есть-пить самого, правда, так и не научили, не дался, но не о провалах и достижениях разговор. О другом. Не о грустном, не бойтесь.
Врачи, наблюдавшие Женика с рождения, постоянно выдавали родителям пророчества о том, когда же ему суждено умереть. Кто-то давал год жизни, кто-то, расщедрившись, пять, но то, что Женик сумеет, несмотря на тысячу несовместимых с жизнью диагнозов, дотянуть до совершеннолетия, поверить, конечно же, никто не мог. Но Евгений оставил с носом всю барнаульскую педиатрию с неврологией и жил себе, припеваючи. (Не фигурально – голосом его Господь наделил совершенно феноменальным и пользуется им Женик с огромным удовольствием. Особенно по ночам. Говорить не может совсем, а петь вокализы – пожалуйста. Папенька справил ему хорошее радио, и Евгений с утра до глубокой ночи музицирует, подпевая всем звёздам и звездунам со всего мира.)
Пока медицинская карта Женьки находилась в детской поликлинике, добрейшая наша Лидия Петровна, участковый врач, регулярно справлялась о Жениковых скорбных делах сама и привлекала к осмотрам всех узких специалистов. Но как только карта перекочевала во взрослую поликлинику, медицинский надзор был тут-же прекращен, и стал Женик жить сам по себе, а поликлиника сама по себе.
Жили мы дальше, жили себе спокойно, меняя Женику радиостанции и получая в спецаптеке полагающийся ему азалептин с диакарбом, пока однажды у нас дома не раздался телефонный звонок.
– Здравствуйте, пригласите, пожалуйста, к телефону Евгения Владимировича!
– Вы ошиблись номером, здесь такого нет.
Дней через десять , когда уже все задолбались подходить к телефону и быть очень вежливыми с настойчивой девушкой, до нашей семейки дошло, что Евгений Владимирович – это Женик. И что именно ему каждый день звонят по телефону и что-то от него хотят.
– Мать, ты ночью за сыном присматривай, а то это он, поди, перед нами тут днем дурака валяет, судороги изображает, а ночью – шнырь! И по девкам! – хохочет папа.
Мама смеется вместе с ним и весь день навеличивает Женика по имени-отчеству.
Девушка с того дня больше не звонила, скоро мы и вовсе забыли о телефонных домогательствах серьезной барышни, как вдруг одним замечательным и очень ранним утром в дверь серьезно постучали. Очень серьезно. Так не стучат прибывшие первой утренней лошадью незваные гости, так стучат только те, кто «право имеет».
Мы от неожиданности подскочили всей семьей и сонными очами сверлили дверь и друг друга, теряясь в предположениях, кого нелегкая принесла в такую рань.
– Кто там?! – артистичным баритоном вопросил папа.
– Евгений Владимирович Меньшиков здесь проживает?! Открывайте!
– А, собственно, по какому вопросу вы к Евгению Владимировичу в столь ранний час? – все еще не открывая двери интересуется мама.
– Военкомат! Открывайте!
Мы открыли дверь военкомату. Две женщины в ночных сорочках и один папа в сатиновых семейных трусах «юбочкой» с интересом рассматривали троих мужчин в военной форме.
После непродолжительной беседы выяснилось, что Женик наш призван Родиной отдать ей все долги. И господа военные, не дождавшись бойца, сами пришли за ним, чтобы с почестями командировать на рубежи. Серьезные люди, занимающиеся очень серьезным делом, долго не могли взять в толк, почему две женщины в ночнушках и один мужчина в трусах-юбочке (бабушка моя в свое время нашила этих трусов на две дивизии – из черного и блекло-розового сатина) ржут как скаженные и со всхлипом повторяют одну и ту же фразу: «Женика в армию забирают!».
И тут на звуки веселого праздника выбрался и виновник торжества. В таких же забавных труселях, как у папки, только с запрятанным в них памперсом. И огласил прихожую хорошо поставленным звуком «о», переходящим в один из самых сложных звуков «ы», ловко запущенным в резонатор.
Решительные работники военкомата дрогнули. Один из храбрых воинов сиганул задом в коридор, двое других, отпрянув, вцепились в дверные косяки.
Нетвердой походкой человека, обремененного ДЦП и слепотой, на воинов надвигался Женик, с песнью, которая на неподготовленных слушателей производит неизгладимое впечатление.
– Зоя! Неси чемодан срочно, вещи ему собирай! Женик, прости, без проводов придется обойтись! Да что ж вы нам раньше-то не сказали, что его в армию забирают?! Мы бы сами доставили!
– Мы звонили...
– Значит плохо звонили! Зоя! Где чемодан! Только учтите, товарищ майор, для обслуживания нашего воина нужны будут пара батальонов, имейте в виду!
Женик подходит к одному из военных вплотную и рукой слепца начинает водить по его лицу. И тут мы все, включая сломленных морально военных, не сговариваясь, начинаем плакать.
И Женика жалко, и Родину жалко, и дядек этих военных, которых, не проверив, что и как, прислали к «уклонисту» с первыми петухами… И себя всем было жалко.
Потом упирающихся и извиняющихся воинов мы утащили на кухню пить чай, который оказался не слишком кстати для такого случая, и мама заменила его на «Кагор», «чтобы люди в чувства пришли».
Как и почему Женькина медкарта толщиной с Талмуд не была толком проверена, мы не узнали. Военные нас больше не тревожили. В общем, так и не отдал Евгений Владимирович долг Родине. Может и зря :)
(с)Ульяна Меньшикова
Свежие комментарии